Бронебойщик (СИ) - Страница 1

К оглавлению

1

Бронебойщик

Ни хххрена себе бахнуло, в глазах сиглики миглики, уши заложило, запах какой то, горит что ли где то? Лежу не дёргаюсь, вдруг слышу кричит вроде кто то, — По немецко фашистским захватчикам- огонь! Слева и справа бах, бабах, пулемёт та та та. Хуясе! Откуда у меня опять телевизор? Я ж его выбросил пару месяцев назад, надоели одни и те же морды каждый день смотреть. Все правильные слова говорят, а толку ноль. Блядь! Больно же! Кто то пнул меня по рёбрам, слышу кричат, — Стреляй Алексей, танки же прут. Голова раскалывается, вчера таки лишнего накатил, ребята уговорили отметить второе призовое место в снайперской стрельбе среди охотников города. Открыл глаза, меня мутузит какой то жлоб, орёт про какие то танки, я в окопе, жара, хочется пить. Окоп! Жара! Откуда окоп? Пить! — Дай воды! Мужик суёт мне флягу, делаю несколько глотков тёплой воды. Таак! Теперь решим проблему с танками и потом осмотрюсь. Привстаю, смотрю за бруствер, по фронту редкая цепь в мышиного цвета униформе, чуток впереди штук пять угловатых танка. И с чего они решили, что я истребитель танков? Агаа! Вот оно что, рядом со мной в окопе прикрытое холстиной лежит здоровенное ружьё. ПТР. А я значит бронебойщик, мужик мой второй номер и мы все в глубокой жопе второй мировой. Ну что надо стрелять, а то закопают нахрен если не те так другие. Эх, где мои семнадцать лет? — Патрон! Кричу я, и мужик суёт мне в руки нехилый такой патронище. Ну что Алекс, поехали? Патрон в патронник, дослал, ищу цель. До переднего танка метров 200 до последнего 250. Глазомер у меня от бога, да и зрение орлиное. Решаю стрелять в последнего дабы передние не сбежали раньше времени. Навожусь как учили, блядь где меня учили стрелять по танкам? Ладно потом, всё потом, сначала танки. Идут фронтом ко мне под небольшим углом, значит пока наиболее уязвимо ведущее колесо, бью колесо лопается гусеница танк разворачивает, бью моторную группу. Бамс! Ружьишко ощутимо лягнуло в плечо, патрон, кричу второму номеру, тот торопливо суёт следующий боеприпас. Так и есть, замыкающий танк развернуло боком и следующим выстрелом я разбил ему двигатель. — Патрон! Следующий танк, пара выстрелов, дымок и новая цель. — Патрон! Выстрел. Патрон! Выстрел. Блядь с прикладом надо что то делать, плечо практически не чувствую. Патрон, выстрел! Патрон! Выстрел! Последняя машина докатилась до окопа метров за сто от меня и её там успокоили гранатой. Всё! Я сполз на дно окопа, прикрыл глаза и отключился. Последней мыслью было, — а не хило мы им вломили.

Опять прихожу в сознание, вокруг тишина и воняет тленом. Пытаюсь подняться на ноги, оказывается я по плечи присыпан землёй. Вспомнил, как стрелял по танкам, как болела голова после «вчерашнего». Ну и каким боком встретились я и война? Мне двадцать три года, по профессии я электросварщик, образование среднее, армия, сержант ВВ, разведён, детей с бывшей женой нет, беспартийный, в гробу видел всех фюреров от жирика до медведя. Но ближе к теме. По всему видать попал. И что мне теперь делать? Знаниями, кроме того, что наши победят не обладал, ни переходной патрон, ни танк не нарисую. С песнями вроде тоже напряг. Ах да Хрущова заложить, да ну его нахер. Кстати, а в какой год и куда я попал? Надо выбираться потихоньку. Мало помалу, я сгребал с себя землю освобождая сначала левую руку, потом грудь и всё старался добраться до зажатых какой то железякой ног. Опять захотелось пить, и жрать. Что за скотина такая человек? Без еды и питья жить может, но не долго. Справа вроде какой то шорох и чьи то голоса. Я затих и прислушался, говорили по-русски, голоса стариковские и бабьи. Дед ругал баб за то, что они боялись мертвецов.

— Ну чаво он теперя может исделать тебе Мария? Всё, он болезный уже никому ничаво не сделаить. Которого уже находим, а ты всё боиися. Мёртвый он, а похоронить воина русского мы должны. Он чё мог сделал, видела, танки горелые немаки тащили? Его видать работа, всё бабы тащите его в воронку я далее полезу, посмотрю где ещё герои лежат. Что бы не испугать до смерти своего спасителя я застонал и выматерился, тем самым сразу определился как свой и раненый. Дед от неожиданности сначала присел, а потом шустро перебирая конечностями по — крабьи подполз ко мне.

— Сынок ты што, ранетый?

— Не знаю дед, может и раненый, но скорее всего контуженый и засыпанный. Вишь вот откопаться не могу. Помоги а? И воды нет ли, уже не помню сколько не пил. А танки эти, я залудил. Бронебойщик потому что.

— Сей минут сынок! Ты ведь один тута живой остался, остальных немец побил, налетели самолёты и закидали вас бонбами. Третий день мы всей деревней вас хороним, сотни две уж закопали. Немаки своих побитых увезли, танки утащили, оружье ваше собрали, а вас бросили. Ну и где чего собираем для общества, кто сидор найдёть, кто обувку кто и шинелку, а чего добру пропадать. Война по всему видать не завтра кончиться, а жить надо. Бабы! Ранетый тута! Воды тащите, да поболее! Плача и причитая, «на полусогнутых» пришкандыбали три женщины, одна с бидоном.

— Пей сынок. Тут молочко, воды нет. Спас тя Бог. Ужо мы тя чичас откопаем. Мы осторожненько, не боись ран твоих не тронем и дружно в шесть рук начали откапывать. Сначала откопали ружьё, удивились его длине, потом ноги, ощупали осмотрели, крови вроде нет Подо мной оказалось, лежал чей то сидор и противогазная сумка полна полнёшенька патронов к моему слонобою.

— Надо выбивать у них танки. Во что бы то ни стало надо выбивать танки. Мне припомнились слова киношного генерала. Надо? Значит будем выбивать!

— Дед в деревне немцы есть? Спросил я.

1